Ранняя осень выдалась необычайно прохладной в этом году, но Армандо нравилась такая погода. Он сидел в небольшом плетеном кресле в саду, в тени деревьев, в халате и мягких тапках, наслаждаясь спокойствием и виноградом, кисть которого покоилась в миске, что он держал в руках. Время оставило на нем свои отметины, седину в волосах, морщины на лице, боли в спине по утрам, боли в голове, если он перебирал лишку вина под ночь. Но не поэтому король Арагона чувствовал себя старым, вовсе нет. Больше всего чувство старости нисходило на него в такие моменты безмятежного существования, созерцания красоты природы, когда он оставался совершенно один, вдалеке от смут, шепота и гама.

Он вспоминал себя каких-то десять лет назад – бойкий, верхом на коне, он руководил парадом, творящимся по всей Эсталии.  В нем был родник жизни, хоть то кровавое время и приносило лишь смерть окружающих, но Армандо никогда еще не чувствовал себя настолько юным, настолько живым. Сейчас же, сидя здесь, в этом месте и в этот момент, он олицетворял собой изваяние, украшающее могильный склеп. Спокойное. Равнодушное. Безмятежное. Но вопреки прочим лишним, прошлым, мыслям, мужчина не чувствовал, что это плохо. Напротив, он радовался этому чувству, тому, что ощущает человек, прошедший сотни миль и, наконец, набредший на «спокойную гавань». Наконец то можно снять с себя поклажу, сесть в кресло и отдохнуть, обернувшись, посмотреть на плоды труда своего.

Единственное, что омрачало его улыбку, так это его наследие. Нет, не то, что представляло из себя королевство. Он принял Арагон сильным. Он сделал его еще могущественнее – в этом короля упрекнуть было нельзя. Но за всеми своими победами крались, как он сейчас осознавал, неявные поражения. Его волновал собственный сын, наследник трона. Витторе был молод и, слава Единому, не глуп. Его навыки и разум оттачивают лучшие мастера своего дела – уж куда лучше, чем смог бы сам отец. Но юноша вырос слишком холодным, закрытым ото всех, слишком отстраненным от простых людей, не зная той жизни, что кипела за дворцовыми воротами. А ведь война когда-нибудь закончится, наступит время мира. И в мирное время нужные иные добродетели.

Как и любой другой отец, Армандо желал ему только самого лучшего. И корил себя за те моменты, когда не мог предоставить этого сыну. Справится ли он? Должен. Обязан. Удручало, что, несмотря на все уверения и слова, Армандо совершенно не знал юношу, что называл своим сыном. Витторе рос без отца и без матери – один всегда в странствиях и на полях сражений, а мать…

Мягкая улыбка осветила его лицо – так могут улыбаться лишь те, кто сохранил в своей душе что-то хорошее, прекрасное, не забыл его, хоть и потерял. Столько воды утекло. Столько вина и женщин он перепробовал, но ее одну ему не удалось забыть. Это было хорошо. Так было правильно.
[icon]http://s8.uploads.ru/5dk7V.png[/icon][nick]Армандо де ла Серра[/nick]